WHOISKTO JOURNAL

В последнее время в зарубежной прессе появился ряд сообщений, касающихся возможной трагической участи сибирской тайги. . .


. . . Сибирская тайга занимает 6 миллионов квадратных километров, что по площади соответствует размеру Соединенных Штатов и включает в себя 57 процентов всех хвойных лесов и 25 процентов всех остальных лесов на земном шаре. По сравнению с ней влажные тропические леса Амазонки почти наполовину меньше. Значение сибирских лесов состоит не только в экономической ценности их для России и ее регионов, они исключительно важны для всего остального мира, поскольку помогают смягчать последствия глобального потепления, поглощая из атмосферы огромное количество углекислого газа и используя его для роста деревьев. “Если углекислый газ будет поступать в атмосферу с теперешней скоростью, — считает Уильям Стивенс в своей статье в “Нью-Йорк Тайме”, — то в следующем столетии средняя температура Земли повысится на 3-8' по Фаренгейту (1.8-.4 С), что приведет к катастрофическим результатам. Скорость поступления углерода в атмосферу неминуемо возрастет, если сибирская тайга исчезнет с лица Земли, как это сейчас происходит с тропическими лесами Амазонки”.


 

Арман Розенкранц и Антони Скотт пишут в журнале “Нэйчэ”,

что в настоящее время в Сибири вырубается ежегодно 400 млн. кубометров леса,

по площади занимающих более 4 млн. гектаров, причем в скором времени эта цифра неминуемо возрастет, поскольку при окончательном завершении Байкало-Амурской магистрали исчезнут некоторые транспортные проблемы, которые ранее затрудняли вывоз леса. БАМ обеспечил доступ к 1400 млн. кубометров древесины, и это приведет к еще большей вырубке леса. Безусловно, вырубка лесов в бассейнах рек, впадающих в Байкал, ухудшило экологическую ситуацию на Байкале, и так страдающем от целлюлозно-бумажного производства и промышленных выбросов. 

У нас в России сейчас более чем 90 процентов леса вырубается методом сплошной вырубки, в результате чего возрастающая эрозия вызывает разрушение почв и препятствует регенерации лесов. Нарушение структуры почвы ведет к высыханию рек, гибели рыбы, нарушению прибрежных экосистем. Кроме того, восстановление леса затрудняется суровыми природными условиями Сибири: средний диаметр взрослых деревьев составляет только 23 см, а средний прирост в 2-3 раза ниже, чем в остальных регионах России, причем при широкомасштабной вырубке лесов в зоне вечной мерзлоты половина территории превращается в болото, а на остальных площадях посадки деревьев малоэффективны. “Правительство Советского Союза давно использовало сибирские природные ресурсы как готовый источник валюты. Половина “реальных” денег, получаемых бывшим Советским Союзом, приходилась на экспорт природных ресурсов Сибири и большую часть дохода, получаемого от продажи природных ресурсов, забирало центральное правительство (более 70 процентов прибыли оседало в центральном бюджете). Кроме того, основная часть экономической активности проходила вне Сибири. Так, например, 60 процентов леса, добываемого в Сибири, обрабатывали в остальных регионах Советского Союза, в результате чего добавленную стоимость на обработку древесины и производство товаров получали регионы европейской части СССР”, — пишут Розенкранц и Скотт. Это означает, что сибиряки получали от вырубки своих лесов наименьшую часть прибыли, и это давало нам основания считать себя эксплуатируемыми. 

В условиях, когда мы не прочь превратить свои природные ресурсы в наличные деньги, а бизнесмены в Соединенных Штатах, в Европе, в Японии и в Корее жаждут эти ресурсы использовать, зарубежные экологи небезосновательно опасаются, что вторжение в Сибирь многонациональных лесозаготовительных компаний приведет к ускоренному исчезновению тайги, что неминуемо скажется на климате Земли. 

Усиление торговых отношений с зарубежными странами часто представляется как решение экономических и экологических проблем бывшего Советского Союза. “Деревообрабатывающие оборудование и технология в России, — пишут далее Розенкранц и Скотт, — приводят к огромным потерям, используя в три раза больше сырого материала для производства чистого продукта, чем в Северной Америке или в западноевропейских странах”. Западные партнеры могли бы значительно снизить эти потери, а, значит, и давление на тайгу, используя эффективные малоотходные технологии. “Однако трудно ожидать, — продолжают авторы, — что зарубежные компании, соответственно зарекомендовавшие себя в своих странах, будут лучшими хозяевами тайги, чем их российские коллеги. Более вероятно, что они увеличат ущерб, приносимый тайге, чем уменьшат его, поскольку сплошная вырубка почти наверняка станет основным методом таких компаний”. 

Некоторые компании из Японии и Кореи уже рубят лес на Дальнем Востоке при поддержке региональной администрации. Вырубки наносят экономический и экологический ущерб району, но компании, задабривая подарками администрацию и местных жителей, полны желанием увеличить масштабы работ. 

Хотя ни одна из североамериканских компаний пока не ведет в России вырубку леса, но скоро, вероятно, это положение изменится. Некоторые североамериканские компании ведут переговоры о заготовке сибирского леса. Недавно компания “Верхоузер” создала совместное предприятие с Коппинским леспромхозом, который ведет вырубку в районе реки Коппи на Дальнем Востоке. “Верхоузер” собирается вырубить около миллиона гектаров лесов в районе реки Ботча, где ранее все виды хозяйственной деятельности были запрещены. Многие виды фауны этого региона, как, например, уссурийский тигр, находятся на грани исчезновения. Местная Госкомприрода пытается получить статус постоянного заповедника для этого региона, но все их требования блокируются региональной Госкомприродой, находящейся в Хабаровске, — пишут А. Скотт и Д. Гордон в журнале “Амикус Джорнал” — специальном издании Совета по защите природных ресурсов.

“Госкомприрода скорее всего будет еще менее эффективна при контроле зарубежных компаний, чем своих лесопромышленных хозяйств, — считают А. Розенкранц и А. Скотт, — поскольку из-за притока твердой валюты правительство будет заинтересовано смотреть на нарушения сквозь пальцы”.

Зарубежные экологи считают, что препятствием на пути экспансии зарубежных лесопромышленных компаний могло бы стать местное экологическое движение. Но наши экологические группы не имеют возможности контролировать действия зарубежных компаний и требовать бережного отношения к природе. Как правило, компании осуществляют свою деятельность в обстановке секретности, что позволяет им не считаться не только с общественным мнением, но и с Госкомприродой. У активистов экологического движения часто не бывает шансов организовать общественный протест до того, как проект начнет претворяться в действие, потому что зачастую они просто не знают ни о самом проекте, ни о его последствиях.

Грустно, что, несмотря на безоглядную гласность в российской прессе, о наших с вами проблемах можно узнать главным образом из зарубежной печати. Создается впечатление, что зарубежные экологи лучше нас знают, что происходит в нашей стране, и больше нас озабочены судьбой нашей тайги. Что мы в настоящее время знаем о том, что происходит с лесами в Иркутской области? Сколько вырубается леса, каким образом и какие последствия это будет иметь для уникальной природы нашего региона? Пора понять, что сибирская тайга это не только определенное количество топлива и материала для производства товаров, это уникальный растительный и животный мир, это общемировое достояние, уничтожение которого может губительно сказаться на климате всей планеты. И, может быть, хватит нам учиться на своих ошибках, ждать, когда добрые дяди и тети из Америки разработают программу и организуют фонд по спасению нашей тайги.

Нам нет необходимости полностью отказываться от сотрудничества с иностранными компаниями, они имеют необходимый капитал, знают и как интенсифицировать процесс обработки древесины, и как вести заготовку леса с наименьшим ущербом для природы. Рациональное использование тайги принесет пользу сибирской экономике и снизит промышленное давление на нее. Кроме того, такие предприятия могут стать примером бережного отношения к природе для местных леспромхозов. Местная администрация должна настоять на привлечении к таким операциям сибирских рабочих, потребовать инвестировать местное лесоперерабатывающее производство и запретить экспорт сырого леса. Если заставить компании следовать этим требованиям, то можно остановить широкомасштабное уничтожение леса методом сплошной вырубки.

Но если вторжение в сибирские леса будет проходить в обстановке отсутствия гласности, если будет сомнительна выгода местной экономике и очевиден наносимый тайге вред, местная независимая общественная организация “Байкальская экологическая волна” призывает население всеми силами сопротивляться подобным предприятиям и не допускать экологической катастрофы не только в местном, но и в общемировом масштабе.
 

Евгений РИХВАНОВ,
младший научный сотрудник Сибирского института
физиологии и биохимии растений